Открыла апрель походом на концерт Страдивари-ансамбля. Идея в том, что музыканты играют на "старинных и уникальных по звучанию струнных инструментах, созданных мастерами кремонской школы". Дирижёр был жутко эмоциональным и нервным, с такой гривой седых волос, что он мог бы танцевать ирландские танцы без парика.
Всё первое отделение солировала большая золотая арфа. До этого я слышала арфу только на маленьком квартирнике и явно не представляла на что способен этот инструмент. Тем более в концертном зале Мариинки, где акустика позволяет слышать зазвеневший телефон в другом конце ряда. Забавно было, когда девушка начала использовать арфу как ударный инструмент))
Ещё исполняли Венгерскую рапсодию Листа с солирующим контрабасом. Такой основательный, массивный, шероховатый звук. А сама рапсодия ассоциируется с плотно сплетённой метёлкой? пучком нитей? клубком корней? И кажется, что если убрать академичность, то она вполне будет гармонично смотреться в каком-нибудь кабаке
При всём восхищении арфой, пожалуй, больше всего понравилась 40-я симфония Моцарта, первая часть которой, Molto allegra, это то, что где-то слышал, что-то знакомое.
Впечатление от живых концертов всегда гораздо более сильное и другое, чем от записи. Музыка кажется осязаемой.
Звучание инструментов действительно потрясающее, хотя вряд ли бы я отличила от сыгранного на других инструментах, ну что уж поделаешь с моим полным музыкальным антиталантом. Ну почемуууу у меня совсем нет музыкального слуха
Различаю музыку на уровне красиво-нравится, некрасиво-не нравится, или, наоборот, некрасиво-нравится. Эмоции. Ну и ощущения - шершавая, колючая, шёлковая, мокрая, острая, чувственная и т.д.
Поверх музыки, эмоций и всего остального скользят, как рябь на воде, разные мысли, иногда выуженные из таких закромов сознания, что остаётся только удивляться. В такие моменты они думаются или додумываются совсем по-другому. Сегодня я думала о том, что искусство занимается исключительно рассказом разных историй. Это способ рассказать занимательную байку. Или способ занимательно рассказать байку. Причём любое - поэзия, музыка, кино, живопись, скульптура... Разное требует разной подготовки и возможностей. Искусство способно вызывать эмпатию, наверное, даже у тех, кто её начисто лишён. Эмпатия - такая штука, которая помогает почувствовать себя на месте другого человека, понять и почувствовать его чувства. Самый простой пример - чем отличаются гениальные книги от просто хороших - в них хочешь-не хочешь, но ставишь себя на место героя(ев). Его можно любить или ненавидеть, быть равнодушным, осуждать или восхищаться, неважно. Главное, что ты понимаешь его и некоторое время живёшь его жизнью. Если два абсолютно разных человека прочитают одну и ту же книгу и смогут понять, то они будут способны понять и друг друга, хотя бы одна точка соприкосновения у них уже есть. Мне кажется, что именно это имеют в виду, когда говорят, что искусство (как и наука) объединяет людей и примерно про это говорил в числе всего прочего Бродский в своей Нобелевской лекции.
Наше любимое мерзкое двуногое, то бишь человек, на заре истории своего вида был вынужден эволюционировать в небольших группах, где была очень важна кооперация, поэтому эмпатия поддерживалась и развивалась. Почувствовать единство со своей социальной группой, с соседней группой, со своим городом, своим народом, своей расой, со всем человечеством, со всей природой. Кто знает к чему мы придём?
Но всё-таки самое гениальное в искусстве то, что несмотря на эмпатию и всё остальное, оно поощряет в человеке индивидуальность. Раз уж Бродского вспомнила: Многое можно разделить: хлеб, ложе, убеждения, возлюбленную -- но
не стихотворение, скажем, Райнера Марии Рильке. Произведения искусства,
литературы в особенности и стихотворение в частности обращаются к человеку
тет-а-тет, вступая с ним в прямые, без посредников, отношения. За это-то и
недолюбливают искусство вообще, литературу в особенности и поэзию в
частности ревнители всеобщего блага, повелители масс, глашатаи исторической
необходимости. Ибо там, где прошло искусство, где прочитано стихотворение,
они обнаруживают на месте ожидаемого согласия и единодушия -- равнодушие и
разноголосие, на месте решимости к действию -- невнимание и брезгливость.
Иными словами, в нолики, которыми ревнители общего блага и повелители масс
норовят оперировать, искусство вписывает "точку-точку-запятую с минусом",
превращая каждый нолик в пусть не всегда привлекательную, но человеческую
рожицу.
Всё первое отделение солировала большая золотая арфа. До этого я слышала арфу только на маленьком квартирнике и явно не представляла на что способен этот инструмент. Тем более в концертном зале Мариинки, где акустика позволяет слышать зазвеневший телефон в другом конце ряда. Забавно было, когда девушка начала использовать арфу как ударный инструмент))
Ещё исполняли Венгерскую рапсодию Листа с солирующим контрабасом. Такой основательный, массивный, шероховатый звук. А сама рапсодия ассоциируется с плотно сплетённой метёлкой? пучком нитей? клубком корней? И кажется, что если убрать академичность, то она вполне будет гармонично смотреться в каком-нибудь кабаке
При всём восхищении арфой, пожалуй, больше всего понравилась 40-я симфония Моцарта, первая часть которой, Molto allegra, это то, что где-то слышал, что-то знакомое.
Впечатление от живых концертов всегда гораздо более сильное и другое, чем от записи. Музыка кажется осязаемой.
Звучание инструментов действительно потрясающее, хотя вряд ли бы я отличила от сыгранного на других инструментах, ну что уж поделаешь с моим полным музыкальным антиталантом. Ну почемуууу у меня совсем нет музыкального слуха
Различаю музыку на уровне красиво-нравится, некрасиво-не нравится, или, наоборот, некрасиво-нравится. Эмоции. Ну и ощущения - шершавая, колючая, шёлковая, мокрая, острая, чувственная и т.д.Поверх музыки, эмоций и всего остального скользят, как рябь на воде, разные мысли, иногда выуженные из таких закромов сознания, что остаётся только удивляться. В такие моменты они думаются или додумываются совсем по-другому. Сегодня я думала о том, что искусство занимается исключительно рассказом разных историй. Это способ рассказать занимательную байку. Или способ занимательно рассказать байку. Причём любое - поэзия, музыка, кино, живопись, скульптура... Разное требует разной подготовки и возможностей. Искусство способно вызывать эмпатию, наверное, даже у тех, кто её начисто лишён. Эмпатия - такая штука, которая помогает почувствовать себя на месте другого человека, понять и почувствовать его чувства. Самый простой пример - чем отличаются гениальные книги от просто хороших - в них хочешь-не хочешь, но ставишь себя на место героя(ев). Его можно любить или ненавидеть, быть равнодушным, осуждать или восхищаться, неважно. Главное, что ты понимаешь его и некоторое время живёшь его жизнью. Если два абсолютно разных человека прочитают одну и ту же книгу и смогут понять, то они будут способны понять и друг друга, хотя бы одна точка соприкосновения у них уже есть. Мне кажется, что именно это имеют в виду, когда говорят, что искусство (как и наука) объединяет людей и примерно про это говорил в числе всего прочего Бродский в своей Нобелевской лекции.
Наше любимое мерзкое двуногое, то бишь человек, на заре истории своего вида был вынужден эволюционировать в небольших группах, где была очень важна кооперация, поэтому эмпатия поддерживалась и развивалась. Почувствовать единство со своей социальной группой, с соседней группой, со своим городом, своим народом, своей расой, со всем человечеством, со всей природой. Кто знает к чему мы придём?
Но всё-таки самое гениальное в искусстве то, что несмотря на эмпатию и всё остальное, оно поощряет в человеке индивидуальность. Раз уж Бродского вспомнила: Многое можно разделить: хлеб, ложе, убеждения, возлюбленную -- но
не стихотворение, скажем, Райнера Марии Рильке. Произведения искусства,
литературы в особенности и стихотворение в частности обращаются к человеку
тет-а-тет, вступая с ним в прямые, без посредников, отношения. За это-то и
недолюбливают искусство вообще, литературу в особенности и поэзию в
частности ревнители всеобщего блага, повелители масс, глашатаи исторической
необходимости. Ибо там, где прошло искусство, где прочитано стихотворение,
они обнаруживают на месте ожидаемого согласия и единодушия -- равнодушие и
разноголосие, на месте решимости к действию -- невнимание и брезгливость.
Иными словами, в нолики, которыми ревнители общего блага и повелители масс
норовят оперировать, искусство вписывает "точку-точку-запятую с минусом",
превращая каждый нолик в пусть не всегда привлекательную, но человеческую
рожицу.